«Коля, что ты делаешь!?» Гомельчанин избил бывшую супругу и выбросил из окна

21 февраля в Гомельском областном суде началось рассмотрение резонансного уголовного дела. 36-летний Николай Салахутдинов обвиняется в убийстве с особой жестокостью бывшей жены (ст. 139 УК) и угрозе ей же убийством (ст. 186 УК). 23 октября 2016 года Николай жестоко избил дубинкой бывшую супругу Людмилу и выбросил ее из окна седьмого этажа.

Бывшей Людмила стала за месяц до трагедии, а в день развода, 27 сентября 2016 года, Николай, согласно обвинению, душил её и угрожал убить.

«За что?» Этот вопрос в суде ставят сегодня потерпевшие, мать и сестра убитой. По сути выходит, что в большей степени — «отомстил»: бывшая супруга помешала Николаю заниматься сексом с «новой женой», причем при «коитусе», как это действо назвал сам обвиняемый, в квартире находились малолетние Лиза и Юля, дочки бывших супругов.

Первую версию ответа на вопрос «За что» мы услышали от друзей обвиняемого, которые пришли поддержать Николая на судебный процесс.

«Бывшая жена его довела. Она попала в организацию «Свидетели Иеговы», ходила на собрания, таскала детей с собой, а Николаю это не нравилось. Она его подталкивала к этому, к убийству — вызывала милицию, хотела его убрать с квартиры. Да не было у него любовницы! Это неправда», — рассказывает один из приятелей.

Тем временем на судебном заседании обвиняемый сам рассказал о своих амурных похождениях и любовнице, которая впоследствии стала «новой женой» и поселилась в квартире Николая и Людмилы. Признался также, что и сам посещал «Свидетелей Иеговы», уточнив, что делал это нерегулярно, в отличие от жены.

Николай и Людмила поженились в 2002 году. В 2003 и 2007 у них родились девочки — Лиза и Юля. Неполадки в семье, по словам родственников и самого обвиняемого, начались несколько лет назад. 27 сентября 2016 года состоялся развод, но бывшие супруги продолжали жить в одной квартире в новостройке. В день развода, согласно обвинению, Николай набросился на супругу и душил её, угрожая убить. На суде 21 февраля обвиняемый пошел в полный отказ по данному эпизоду: не бил, не душил, не угрожал.

 

«Дети, не оскорбляйте своих мужей, вот видите, к чему это приводит!»

«Он же в 22:20 23 октября 2016 года в квартире по улице Оськина в ходе ссоры на почве неприязненных отношений с целью противоправного лишения жизни — убийства — в присутствии малолетних дочерей 2003 и 2007 года рождения нанес Людмиле Салахутдиновой удары дубинкой по голове, от которых потерпевшая упала. В продолжение своих преступных действий он хаотично и бессистемно стал наносить ей множество ударов по различным частям тела, осознавая, что причиняет боль и мучения, страдания. Достоверно зная, что квартира находится на седьмом этаже, обвиняемый выбросил потерпевшую в открытое окно», — зачитывает обвинение представитель прокуратуры Юлия Конопелькина.

Людмила скончалась в больнице от травм. Ей было нанесено дубинкой не менее двадцати ударов, из которых не менее девяти — по голове. Падение с седьмого этажа не оставило женщине никаких шансов.

Убийца пошел в ванную, вымыл дубинку, помыл руки и стал вызывать милицию. Преступление было совершено на глазах шокированных детей, с которыми отец перед приездом милиции успел провести «воспитательную работу»: «Дети, не оскорбляйте своих мужей, видите, к чему это приводит!».

 

«У нас с новой женой был коитус, половой акт, а бывшая жена вызвала милицию»

Николай в стеклянной клетке ведет себя уверенно, повторяя, что «она меня довела». Он утверждает, что причинил смерть неумышленно. Говорит с пафосом, изумленно восклицает на один из вопросов судьи: «Так выходит, что это я злодей?».

Свою речь обвиняемый начал с... обвинений семьи Людмилы. Он пришел к выводу, что «все проблемы от того, что бабушка Людмилы без мужчины воспитывала детей, так и мать Людмилы, то есть второе поколение». «В этой семье мужчин не уважали, и никто не дал мужского воспитания девочкам. И отсюда все проблемы... Это всё сказалось», — уверен Николай.

По его словам, «Свидетелей Иеговы» Людмила посещала с его разрешения, он ей позволил.

«Я был не против, так как первоначально наши отношения даже улучшились. А потом было хуже, так как она из религии брала то, что выгодно ей. Религия — не для слабых умов. И началось вот это: ты обязан, шаг влево, шаг вправо, что я должен хранить верность.... Насчет этого стали у нас разногласия. Я не скрываю, я всегда любил женщин, и поэтому тайно, время от времени, встречался с ними. На фоне этого у супруги развилось что-то, как мания преследования. У неё стало в порядке вещей осмотреть мой телефон или карманы. Отношения ухудшались, и были разговоры по поводу развода, и в конце концов я обратил внимание на другую женщину... И открыто сказал Людмиле, что на мне больше не жена», — рассказывает свою версию «За что» обвиняемый.

«И она наезжала на меня. Извините, когда на мужчину так говорит женщина — это вообще в какую степь? Она заявила, что это ее квартира, хотя мы строили совместно жилье. Я стал открыто ей показывать, что она мне не интересна. Я просто стал жить в отдельной комнате, садился в социальные сети и отдыхал», — добавляет Николай.

С 2014 года сотрудники милиции стали частыми гостями в этой квартире. Обвиняемый говорит — причин не было, Людмила без повода вызывала сотрудников ОВД. Мать погибшей и сестра заявляли на суде, что Николай часто буянил, скандалил, избивал Людмилу, изменял ей, а когда выпивал — становился неадекватным.

У него в комнате хранилась пневматическая винтовка, а также дубинка и ножи. Тёща писала заявление в милицию, чтобы эти предметы изъяли, потому что Николай стрелял из винтовки в прихожей квартиры, где устроил импровизированный тир, и девочки сильно боялись.

После развода, 27 сентября, Николай привел в квартиру, где жили его с Людмилой дочки, новую жену, с которой он зарегистрировал брак.

23 октября у «молодоженов» был половой акт, который очевидно раздражал находившихся в квартире бывшую жену и малолетних Лизу и Юлю. Перед этим «папа» отделил свою комнату, которую забрал у дочки Юли, переставил мебель, врезал замок в дверь.

«Состоялся коитус у нас, половой акт, мы были в отдельной комнате, но Людмила вызвала участкового. Возьмите любого мужчину, у которого прервали процесс, в каком состоянии он будет, когда его женщину забирают с кровати? Я был в сильном эмоциональном возбуждении. Супруга (новая жена. — ред.) покинула всё-таки квартиру. А бывшая жена начала звонить матери — праздновала победу. И что мне было делать из-за такого поведения?» — спрашивал у суда обвиняемый.

Ответы на эти вопросы он в тот день нашел самостоятельно: взял дубинку, на глазах детей избил их мать и выбросил её в окно. Он не смотрел в окно — что там с Людмилой, так как понимал: «После таких травм она не выживет». Выглянул попозже, когда помыл дубинку, руки, «поучил» девочек, как нужно себя вести с мужчинами»..

Увидев под окном милицию, пригласил: «Поднимайтесь на седьмой этаж». Открыл входную дверь.

 

«Они с любовницей съели новогодние конфеты, оставили девочкам пустые коробки»

Почему Николай не ушел из квартиры с новой супругой? «Почему я должен уходить? Я плачу за кредит, я за коммунальные плачу?» — на многие вопросы суда он отвечает вопросом.

Этично ли, морально ли было жить и заниматься «коитусом», когда за стенкой смежной комнаты — дети, бывшая жена? «Но так же живут многие семьи! — уверен обвиняемый. — В СССР все люди жили в коммуналках, и что — как-то же жили, рожали детей?»

Мать убитой Людмилы не в силах давать показания, то и дело срывается на рыдания. У неё нет материальных претензий к Николаю, а только вопрос: «За что ты убил мою доченьку?» Этот же вопрос ставит и сестра убитой: «Ты убил её за то, что тебе не дали удовлетворить твои животные потребности? За что она должна была просить прощение? Ты не видел, что девочки страдают и плачут, когда ты приводишь другую женщину, когда из вашей комнаты несутся охи и вздохи?»

Мать рассказывает, что Людмила предлагала Николаю такой вариант: она отказывается от алиментов, а он на эти деньги снимает квартиру и уходит туда с новой женой, чтобы не травмировать девочек. Тот не согласился.

Сестра убитой напоминает обвиняемому, что он с Людмилой венчался в церкви, и обещал хранить верность, а сам изменял жене. «Верными бывают только собаки», — бросает Николай. Он жалуется суду: «Я был доведён, я испытывал психологическое давление...»

Мать Людмилы рассказывает, что Николай заставлял жену безоговорочно подчиняться ему, слушаться во всём, упрекал, что это его квартира, предлагал выписаться, прописаться у матери. Дочь жаловалась матери: «Коля относится ко мне не по-человечески...»

«Однажды он такое сделал...Может, это мелочи, но девочки плакали... Он с любовницей этой съел их конфеты, из новогоднего подарка. Пришли девочки домой — а на столе пустые коробки, все конфеты съели... Я уже потом их успокаивала — ну и мы же подарили конфеты, и крёстный. А он оставил пустые коробки. Лиза говорила мне: бабушка, как он мог такое сделать?» — вспоминает мать Людмилы и добавляет, что и дочка, и девочки панически боялись Николая.

За несколько минут до убийства, последних минут жизни, Людмила звонила матери.

«Я говорю: доченька, ты ничего не говори ему, веди себя тихонько. Она говорит: хорошо, мы сидим в своей комнате, Лиза картошку пожарила, и мы в комнате едим. И тут я в телефоне слышу крики: «Коля, что ты делаешь?!» Связь прервалась, на мобильный тоже я не дозвонилась, позвонила в милицию, бросилась ехать на Оськина... Но уже было поздно... Я только хочу узнать — за что он убил мою доченьку?» — мать не может успокоиться от рыданий.

Судебное заседание продолжается.