«На Ольгу давят». Суд над женщиной, ребенок которой умер при родах дома, закрыли

«Значит, есть, что скрывать», «Позор», «Ни одного врача не судят за умерших пациентов, а мать за смерть ребенка судят». Под такие крики выходили из зала суда люди.

30 августа в суде Железнодорожного района Витебска под председательством Юрия Урбана начался судебный процесс над 31-летней Ольгой Степановой, у которой после домашних родов умер ребенок. Судья объявил процесс закрытым, несмотря на просьбу обвиняемой этого не делать.

Ольге Степановой предъявлено обвинение по факту причинения смерти по неосторожности (ч. 1 ст. 144 УК — до трех лет ограничения или лишения свободы).

Она хотела открытого суда, заявила на этот счет ходатайство, однако против был представитель гособвинения Денис Пласкунов и представитель органов опеки Юлия Алипова, выступающая в процессе как потерпевшая сторона. Судья принял решение провести судебное разбирательство в закрытом режиме по причине того, что во время него будут разглашаться медицинские подробности.

«Я требую провести открытый суд, вся медицинская информация касается только меня и моего здоровья. Мне нечего скрывать. Кроме того, я рассматриваю попытку закрыть разбирательство для СМИ как препятствие информационной гласности», — настаивала Ольга Степанова.

 

Что случилось?

По версии следствия, женщина вечером 17 февраля 2017 года родила дома жизнеспособную девочку, которая захлебнулась околоплодными водами. В больнице ребенка можно было спасти, но за медицинской помощью мать обратилась слишком поздно.

Реанимационные мероприятия, которые проводила женщина, оказались неквалифицированными и только усугубили состояние ребенка. После того как роженица поняла, что самой ей не справиться, попросила свою мать вызвать «скорую».

Прибывшая бригада скорой медпомощи, осмотрев новорожденную, приняла решение незамедлительно везти ее в реанимацию. Девочку пытались спасти, но ребенок скончался.

Врожденных пороков развития и заболеваний, которые могли бы послужить причиной смерти, при проведении судебно-медицинской экспертизы обнаружено не было.

Следствие обращает внимание, что у Ольги есть старшая дочь, которую она также родила в домашних условиях.

Ольга находится в витебском следственном изоляторе с 6 мая 2017 года, ее младшую дочь хоронили без матери.

Муж Ольги Олег Степанов рассказал Naviny.by перед началом процесса, что во время следствия он видел жену только дважды: «Мне трудно понять, почему используются такие способы давления. У меня одна версия — они давят на Ольгу, чтобы она признала свою вину. Однако я настаиваю, что мы не планировали домашние роды. Я должен был вернуться в Витебск, мы хотели положить Ольгу в больницу, но не успели. Ольга держится, она сильный человек. Однако беспокоит ее здоровье. Начмед СИЗО мне открыто сказал, что она в стабильно плохом состоянии — у нее низкий гемоглобин».

Ольга свою вину не признает, сообщила Naviny.by адвокат обвиняемой Надежда Бирюкова перед началом судебного процесса. Позиция защиты заключается в том, что роды не были организованы как домашние, а были скоротечные. Поэтому женщина не успела вызвать скорую медицинскую помощь до родов, а после рождения ребенка «скорая» приехала слишком поздно, и медицинская помощь не была оказана в полном объеме.

Как сообщила мать обвиняемой сразу нескольким СМИ, от момента вызова «скорой» до приезда реанимационной бригады прошло около 40 минут. Первая бригада без соответствующего оборудования приехала через 20 минут, а затем еще через 20 минут прибыла реанимационная бригада с оборудованием. Ребенка доставили в роддом в 20:28, его смерть зафиксировали в 21:40 в городской клинической больнице скорой медицинской помощи.

 

Зачем Ольгу держат в СИЗО?

«Защита оспаривает виновность женщины, — сказала Бирюкова. — Мы также настаиваем на том, чтобы была изменена мера пресечения. Мы неоднократно заявляли просьбы об изменении меры пресечения, однако безрезультатно. Аргументация следствия сводится к тому, что статья, по которой женщину обвиняют, предусматривает такую меру пресечения. Утверждается, что она может скрыться, хотя данных на этот счет нет».

Муж Ольги живет в Санкт-Петербурге, и, судя по всему, следствие опасается, что женщина может попытаться скрыться от правосудия в России.

Олег Степанов говорит, что их дочь Настя, которой теперь два года и полтора месяца, находилась в состоянии шока, когда мать забрали:

«Она уже лепетала в то время, говорила слова, а теперь замолчала. Моя дочь перестала разговаривать, после того, как Олю арестовали! А по ночам она кричит. Девочка получила сильный удар. Ольга ведь кормила ее до своего заключения. Она была готова к самопожертвованию, считала, что ребенок, которого она носила, возьмет все необходимые микроэлементы, разве что ей может быть тяжело. Я это не поддерживаю, но так есть».

Муж Ольги уверен — то, что возбудили уголовное дело и удерживают мать малолетнего ребенка в СИЗО, в данном случае является способом государства «защитить медицинскую систему с помощью судебной власти»:

«Единственная причина, по которой Оля оказалась в СИЗО, — давление на нее с целью, чтобы она признала свою вину. Оля не планировала нарушать правила по подписке о невыезде».

«Преступление, которое вменяется моей подзащитной, не представляет общественную опасность. Нет оснований для удержания ее в СИЗО. С точки зрения общепринятой морали женщину, которая недавно перенесла роды, имеет малолетнего ребенка, изолировать таким образом бесчеловечно», — сказала адвокат.

Она отметила, что условия содержания в СИЗО являются тяжелыми: изолированность, наличие туалета прямо в камере, дискомфорт в результате задымленности помещения из-за того, что там курят. Кроме того, подзащитная имеет проблемы со здоровьем, вызванные хронической анемией.

Возбуждение уголовного дела и помещение матери, потерявшей новорожденного ребенка, в СИЗО вызвало широкий общественный резонанс. Более трех тысяч человек подписали петицию на сайте change.org с требованием освободить Ольгу из-под стражи и оправдать ее.

Авторы петиции настаивают, что роды не были «домашними», такое могло случиться  где и с кем угодно: «Но и  домашние роды являются не преступлением, а неотъемлемым правом родителей. Ольгу и других женщин не должны наказывать и преследовать за их выбор. В самых развитых странах большой процент родов приходится на домашние (Нидерланды, Великобритания и др.). В Канаде акушерка не может защитить лицензию, не приняв хоть одни роды на дому в год».

 

Домашние роды в Беларуси вне закона

В прошлом году в Беларуси было зафиксировано более ста родов на дому. По данным Минздрава, 90% женщин, которые рожают дома, впоследствии попадают в больницы из-за различных осложнений.

«Роды на дому без сопровождения медицинского работника, без информирования системы здравоохранения, самостоятельное принятие соответствующего решения родителями, по моему мнению, как врача, преступно по отношению к ребенку», — заявил министр здравоохранения Валерий Малашко, комментируя трагедию в Витебске.

Он отметил, что «уровень шарлатанства и перегрызание пуповины в XXI веке — это не совсем то, что развито в других странах».

В системах здравоохранения других стран существует такое понятие как «роды на дому», но при этом, отметил Малашко, практикуется обязательное информирование лечебного учреждения, а сами роды ведут лицензированные акушерки.

В Беларуси оказание акушерской помощи на дому находится вне закона, а родительские права в отношении детей, рожденных вне медучреждения, устанавливаются через суд. Легализацию домашних родов Минздрав считает преждевременной.

 

Фото Сергея Серебро