Юрий Бандажевский: лучший доктор — государство

 

Воспользовавшись командировкой в Брюссель, обозреватель «Белорусских новостей» не мог не пообщаться с основателем и бывшим ректором Гомельского медицинского института, профессором Юрием Бандажевским. Он беседовал с нами о радиационной ситуации в Беларуси и том, как она меняется.

Юрий Бандажевский. Родился в 1957 году в Гродненской области. Окончил Гродненский государственный мединститут. В 31 год стал самым молодым в СССР доктором медицины, а в 33 — профессором. В 1990 основал и возглавил Гомельский мединститут. Известен исследованиями на тему влияния на здоровье человека малых доз радиации. Автор более 240 научных работ. Арестован в 1999 году. В 2001 признан виновным в получении взятки и осужден на 8 лет. «Международная амнистия» признала его узником совести, полагая, что Бандажевского посадили за критику действий белорусских властей после катастрофы на ЧАЭС. В 2001 году Бандажевский стал 25-м обладателем Паспорта свободы, который дает право выбирать в качестве места жительства любую страну европейского континента. После освобождения по амнистии в 2005 году живет во Франции. Женат, имеет двое дочерей.

— Юрий Иванович, Вы около 20 лет исследуете радиационную составляющую экологической ситуации в Беларуси. Как изменилась республика за 20 лет после аварии на Чернобыльской АЭС?

— Когда произошла катастрофа, мы понятия не имели, что происходит со страной. Чернобыль дал нам возможность начать исследования и узнать, что, согласно официальным советским данным, с 60-х годов население Беларуси и европейской части Советского союза питались продуктами, где содержались радионуклиды.

Причины этому могут быть самые разные, от Советского союза осталось немало секретов — говорят о выпадении радиоцезия в результате учений с боеголовками или неразумной атомной энергетике: мы хотели догнать Запад, но не обеспечивали АЭС должной защитой.

— Считалось, что эти дозы радиоактивности проблем не вызывают?

— Именно так. В детстве я жил в Гродненской области, на тех территориях, которые после Чернобыля «случайно» оказались загрязнены радиоцезием. Мы еще не знали, что это был дочернобыльский цезий. Я спрашивал маму: «Почему мы все болеем?» — «Просто нет здоровых людей», — объясняла она.

Но ведь нужно искать причины, почему люди болеют. И не только у нас. По статистике, в последнее время Россия теряет 800 тысяч человек в год — там не менее высокий уровень радиоактивных элементов в продуктах питания, Россия же тоже начала контактировать с радиацией с 60-х годов.

Так, был вопрос, почему у нас через 2-3 года после ЧАЭС появился рак щитовидной железы. Если учитывать, что мы накапливали 137-й цезий за 25 лет до этой аварии, то все логично.

Только в 90-е годы, когда в Гомельском мединституте мы стали проводить исследования, выяснилось, что вредно даже малое количество радионуклидов, которые ежедневно поступают в организм через молоко, мясо и зерновые. Население получало огромное количество радиоцезия.

— Вы продолжили свои исследования, когда освободились в 2005 году?

— Да, я получил возможность жить во Франции, работал по научному контракту в Клермон-Ферране.

Моя работа — о состоянии здоровья людей в условиях инкорпорации радиоцезия. О нем забывают, хотя это наиболее распространенный радионуклид и его концентрация в окружающей среде и в продуктах питания в Беларуси огромная. И Чернобыль очень серьезно добавил цезия в нашу жизнь.

— Вы опирались на белорусские данные?

— Только на белорусские, у нас собран печально уникальный материал — сегодняшние показатели здоровья в Беларуси очень грустные. Так, демографический индекс катастрофически падает еще с 1965 года.

Да, в Европе нации тоже стареют. Но во Франции, например, высокий уровень рождаемости, а в Беларуси как раз наоборот. И не потому, что люди не хотят рожать детей — существует скрытое бесплодие, которое связано с нарушением гормоногенеза у мужчин и женщин, т.е. производством половых продуктов, когда люди не хотят близости. Ведь даже после войны — жить было сложно, но рождаемость была высокая.

Я изучал уровень гормонов в крови у девочек 15-16 лет еще в 1999 году в районах, страдавших от радиации, еще и до Чернобыля. Гормоногенез был очень плохой — мы зафиксировали инверсию гормонального цикла, когда в определенные фазы гормонального цикла наблюдается совершенно другой, противоположный по значимости уровень необходимого гормона.

— А кто больше страдает от последствий инкорпорации радионуклидов: дети или взрослые?

— Страдают все. Но у детей все процессы выражаются более ярко, потому что их организм развивается. Токсическое воздействие нарушает и развитие зародыша. Сегодня в Беларуси мы наблюдаем не столько физиологию многих процессов, сколько патологию и тяжелейшие изменения.

Нельзя закрываться от этой проблемы — пока люди не будут получать чистые продукты питания, ситуацию изменить будет трудно. И я считаю — невозможно. Как врач и как белорус, я хочу, чтобы белорусы остались на земле. Мои дети и дети других людей.

— Как белорусы могут защищаться индивидуально?

— Очень немногие могут позволить себе дорогостоящий прибор, который регистрирует отдельные радионуклиды в продуктах питания. Но на рынок с таким прибором не придешь, он весит килограммов 50.

А ведь чистым может оказаться любой продукт. Исследования по измерению уровня цезия в организме, которые проводили мы, а продолжил Василий Нестеренко в институте радиационной безопасности «Белрад», показали, что в одном и том же классе будут дети с уровнем концентрации цезия более 50 беккерелей и полный ноль, который говорит о том, что они потребляют другие продукты.

— Какие продукты больше других накапливают радиацию?

— На первом месте дары леса. Учитывая, что сельское население их активно потребляет в пищу, они дают большой уровень загрязнения. Потом молоко, мясо, особенно говядина, хотя она как раз очень нужна организму.

Есть меры, которые в какой-то мере снимают дозовую нагрузку: высаливание или приготовление пищи в солевом растворе. Бульон можно сливать один или два раза, что существенно снижает уровень цезия.

— Но есть же продукты, которые способствуют выведению радиации?

— Если вы были в зоне и потребляли пищевые продукты с цезием, то такая пищевая добавка как яблочные пектины ускорит их выведение. Но невозможно делать ставку на то, что мы будем жить, принимать пектины и этим самым обезопасим себя полностью.

Необходимо употреблять чистые продукты. А в условиях глобализации и экономической интеграции — это не самая сложная задача, если вопрос в здоровье нации.

— Какой Вы видите выход?

— Говорить правду. Дать возможность изучать влияние радиации. Я не призываю сеять панику — надо работать. Нельзя не говорить об объективно существующих сегодня проблемах. Люди же все видят, каждая семья теряет близких.

Лучший доктор — государство, только меры, принятые на государственном уровне, могут решать проблемы. Нужен контроль за радиационной обстановкой, контроль за уровнем радиоцезия в продуктах питания и в организме. Население же не знает, сколько радиоактивных элементов содержится в их организме и том, что они ежедневно ставят на стол.

На загрязненных территориях необходимо запретить работы, связанные с получением пищевых продуктов. Зачем выращивать радиоактивное зерно? Этот регион может быть использован в промышленном плане, ведь наибольший вред не от внешнего загрязнения, а от потребления радионуклидов внутрь.

И мы имеем легальную возможность влиять на позицию государства — мы ходим на выборы. Если сами белорусы не будут говорить о своем здоровье, то больше некому.

— Из-за недостатка внимания к проблеме радиации ситуация в Беларуси усугубляется?

— Как она может улучшаться? Она даже не остается на прежнем уровне. Проблема как раз в том, что мы ничего не делаем. Посмотрите, ни одной серьезной работы, ни одного рапорта на уровне международного сообщества не было.

— Строительство АЭС в Могилевской области скажется на здоровье белорусов?

— Моя позиция, что АЭС нам просто не нужна, это популистская идея. Хотя бы потому, что для мирового сообщества этот шаг означает, что белорусы полностью забыли о Чернобыле и помогать им не надо.

Второе и самое важное, это радиоактивные отходы, которые и будут создавать повышенный фон. Минск договорится с Москвой и будет вывозить их в Россию? Значит, поставим себя еще в большую зависимость.

В-третьих, АЭС не решит энергетическую проблему. Да, пойдет свет в квартиры, но в турбины заводов нужны нефть и газ.

Власти хотят поставить крест на чернобыльской проблематике, вместо того, чтобы заниматься только здоровьем людей. Когда после аварии на ЧАЭС Беларусь говорила о проблемах, мировое сообщество вынуждено было помогать нам. В ноябре Генеральная ассамблея ООН закрыла чернобыльский вопрос, мол, сами занимайтесь своей зоной (Резолюция предусматривает переход от международной гуманитарной помощи к национальным бизнес-инвестициям — БН).

— Ваши новые исследования будут опубликованы в Беларуси?

— Сложно сказать. Проблема тяжелая, противников много. Желающих замолчать ситуацию тоже много. Моя задача сейчас — информировать мировое сообщество, и я рад возможности сейчас общаться с Европарламентом.

Изменение экономической стратегии в Беларуси возможно только при международной помощи, а это подъемная тема для европейского сообщества. Только для того, чтобы на наши проблемы обратил внимание Запад, мы сами должны изменить свое отношение. Только белорусы могут решить проблему. В этом я уже не сомневаюсь.

Автор благодарит «Офис за демократическую Беларусь» за помощь в подготовке материала