Найди десять отличий. Кто на самом деле задерживал Татьяну Ревяко

Свидетели, которые якобы задерживали Ревяко и потом дали показания в суде, на самом деле даже рядом с ней не стояли.

Пять минут понадобилось судье Виктории Шабуне для того, чтобы вынести решение по делу Татьяны Ревяко — штраф 460 рублей за нецензурные ругательства и неподчинение милиции. На самом деле нужна всего одна минута, чтобы понять, что омоновцы, которые дали показания против Ревяко, вообще ее не задерживали.

Татьяну Ревяко задержали 26 марта на Октябрьской площади. В тот день проходила акция несогласных с брутальными задержаниями на День воли.

Татьяна Ревяко. Фото svaboda.org

«Более 20 лет я занимаюсь правозащитной деятельностью, — рассказала Татьяна в суде. — 26 марта я как правозащитник наблюдала за ходом мирного массового мероприятия, за действиями сотрудников милиции — как государство в лице правоохранителей соблюдает свои обязанности по обеспечению прав человека».

По ее словам, через 15 минут после начала акции на площадь подъехало два автозака, демонстрантов без объяснений начали «грузить» в машины.

«Я стала рядом с автозаком, чтобы сфотографировать на телефон задержанных, — отметила Ревяко. — Неожиданно ко мне подошел человек в форме ОМОН, взял под руку и стал тащить в машину. Он не представлялся, причину задержания не называл. На входе в автозак у него состоялся короткий диалог с коллегой: «Ты ее не трогай. — А кто она? — Не трогай. — Давай, Юра, принимай». То есть меня как стеклотару загрузили, ничего не объяснили».

 

 

Татьяна Ревяко подчеркивает, что закон не нарушала — матом не ругалась, задержанию не сопротивлялась, хотя обвиняют ее именно в этом.

Показания против нее дали два бойца ОМОН. По материалам дела, именно они ее и задерживали. Но не надо быть большим физиогномистом, чтобы сравнить по фото или видео их лица с лицами людей, которые реально тащили Ревяко, и понять: это совершенно разные люди. Тем более, сегодняшние «свидетели» заявили, что тянули Татьяну Ревяко «три-пять минут под руки», «вдвоем доставили ее в автозак».

Сотрудники ОМОН, которые задерживали Татьяну Ревяко 26 марта. Фото TUT.by

 

Остановимся подробнее на их показаниях.

Прапорщик милиции Юрий Ермаков, который дал показания против Ревяко

Так, 32-летний прапорщик Юрий Ермаков в суде заявил, что Ревяко размахивала руками и что-то выкрикивала в толпе, но своим поведением окружающим не мешала. Однако он же в рапорте записал, что Ревяко угрожала спокойствию граждан.

«В чем причина противоречий?» — уточнила у него судья.

«Я не помню уже, прошел целый месяц», — пояснил Ермаков.

На вопрос, в адрес кого ругалась правозащитник, свидетель заявил: «На руководство страны». Но какие именно слова звучали из ее уст, он предсказуемо не помнит.

У его напарника, судя по показаниям, с памятью все еще хуже. Судья спросила, как именно Татьяна Ревяко нарушала общественный порядок.

Сержант милиции Антон Ходаненок, который дал показания против Ревяко

25-летний сержант Антон Ходаненок заявил: «Громко кричали, размахивали руками с другими гражданами, выражались нецензурно, упирались ногами, хватались за форменное обмундирование». Именно так, во множественном числе.

В ходе опроса выяснилось, что и Ермаков, и Ходаненок не понимают белорусского языка. Татьяне Ревяко пришлось перейти на русский.

«Почему ваши пояснения на сто процентов совпадают с пояснениями вашего напарника? — спросила у Антона Ходаненка Татьяна. — И слово в слово дублируют составленный протокол?»

«Ну, мы же работали вместе, ничего странного», — ответил свидетель.

«А кому вы давали пояснения в РУВД, можете рассказать?», — уточнила Ревяко.

«Какие пояснения? — не понял Ходаненок. — Рапорт написали (по материалам дела рапорт составил только Ермаков. — ред.) и всё».

«Но вас же опрашивали после этого?» — уточнила судья.

«Да? Ну, может, и опрашивали, я не помню», — ответил сержант. Судя по всему, он даже не знает порядка оформления административных дел.

«А можете сказать хотя бы, какого пола был человек, которому вы давали пояснения?» — спросила у него Татьяна Ревяко.

«Мужчина», — заявил Антон Ходаненок.

Его коллега Юрий Ермаков на этот же вопрос ответил: «Женщина, майор по званию, 30-35 лет».

По материалам дела, протокол составила участковый инспектор Елена Шамрук.

Татьяна Ревяко уточнила: если у сотрудников милиции такие проблемы с памятью, могут ли они быть уверенными, что задерживали в тот день именно ее.

«Как я вас запомнил? Вы просто достаточно взрослая женщина. Решил, что глупо так делать, как вы», — ответил Антон Ходаненок.

«Делать что? — спросила правозащитник. — У меня дочь старше, чем вы. Мне за вас стыдно!»

К материалам дела приобщили фото и видео задержания Татьяны Ревяко. О том, что она не нарушала общественный порядок, в суде пояснила ее коллега Анастасия Лойко. И судья, конечно, слышала все противоречия в показаниях милиционеров. Тем не менее, решение суда — виновна, штраф 460 рублей.

«Это позор судебной системы, — заявила Ревяко после оглашения решения. — Я выражаю неуважение такому суду».

Судья Виктория Шабуня. Фото svaboda.org

«Вы имеете на это право», — коротко ответила ей судья Виктория Шабуня.

«Признание вины — царица доказательств», — говорили юристы в советское время. Похоже, в наше время эта фраза претерпела трансформацию: «Показания милиционеров — король доказательств».


  • busy-lawyer
    «Признание вины — царица доказательств», — говорили юристы в советское время." Это, к слову, не совсем верно. Вышинский в своей "Теории судебных доказательств в советском праве" пишет: "Поэтому обвиняемый в уголовном процессе не должен рассматриваться как единственный и самый достоверный источник этой истины. Нельзя поэтому признать правильными такую организацию и такое направление следствия, которые основную задачу видят в том, чтобы получить обязательно «признательные» объяснения обвиняемого. Такая организация следствия, при которой показания обвиняемого оказываются главными и — еще хуже — единственными устоями всего следствия, способна поставить под удар все дело в случае изменения обвиняемым своих показаний или отказа от них. " Но, потом, уже по политическим делам он цитирует свою речь по делу антисоветского троцкистского центра: "Какие требования в делах о заговорах следует предъявить к доказательствам вообще, к объяснениям обвиняемых как доказательству в частности? В процессе по делу антисоветского троцкистского центра обвинитель говорил: «Нельзя требовать, чтобы в делах о заговоре, о государственном перевороте мы подходили с точки зрения того — дайте нам протоколы, постановления, дайте членские книжки, дайте номера ваших членских билетов; нельзя требовать, чтобы заговорщики совершали заговор по удостоверении их преступной деятельности в нотариальном порядке. Ни один здравомыслящий человек не может так ставить вопрос в делах о государственном заговоре. Да, у нас на этот счет имеется ряд документов. Но если бы их и не было, мы все равно считали бы себя вправе предъявлять обвинение на основе показаний и объяснений обвиняемых и свидетелей, и если хотите, косвенных улик...»." Это исключение, безусловно, полностью лишает смысла первоначального посыла, но, тем не менее, вышеуказанный принцип буржуазного доказательственного права ( на тот момент) Вышинским отвергался как общее правило.