Сыщики не пустили замуж за цыгана 14-летнюю минчанку

Сыщики Фрунзенского РУВД Минска нашли Вику Алексеенко, в поисках которой посильное участие приняла и наша редакция. Корреспондент «Белорусских новостей» встретился с «потеряшкой».

— Вика, почему ты ушла из дома?

— Поссорилась с мамой и сестрой. Позвонила подруге Кате и поехала к ней. Дня три я жила у нее. Когда Катины родители не пустили нас в квартиру, мы однажды переночевали на вокзале. Кушать, помыться тоже ездили к разным знакомым. Потом поехали в этот дом, где меня нашли. Там живут Катины знакомые.

— А что за знакомые?

— Ну, семья… Там старшая сестра, ее зовут Люба, смотрит шестеро младших детей, а их родители в тюрьме — отец торговал наркотиками, мать — за грабеж. Как-то Люба меня ударила, но я не обижаюсь: не надо было лезть в чужие дела. Я такой человек, что все вижу и понимаю, и сказала ей об этом. Вот она и разозлилась. Я помогала Любе по хозяйству и писала письма ее отцу, Люба не умеет писать и читать.

— Вика, у тебя есть мобильный телефон?

— Был, но когда я ушла из дома, все начали звонить, и я его выбросила.

— А почему ты не ответила маме, ведь она тебя искала, в милицию заявила, что ты пропала.

— Мама не знала этого номера телефона. Я и раньше уходила из дома и говорила маме: не надо меня искать и никуда заявлять через три дня.

— Вика, теперь заявлять о пропавшем человеке можно в день исчезновения. И его сразу же начнут искать, тем более ребенка. Ты хоть и выглядишь, как студентка, но по возрасту ребенок. А пропавший ребенок — это ЧП. Я в РУВД была через девять дней после твоего исчезновения и видела кипу бумаг о твоих возможных передвижениях, сведения о друзьях-подругах, у которых ты могла быть. А каково было твоей маме, когда милиционеры ходили по новому и старому дому и спрашивали соседей, что они знают, думают о вашей семье? В газетах о тебе писали, по телевизору показывали и просили: сообщите, ели кому известно место нахождения Вики…

— Я не читаю газет и не смотрю телевизор… А сколько раз показывали? — вдруг оживилась Вика. — И что, милиция ездила на мою старую квартиру?

— И старую, и новую, и обе школы и еще тысячу мест… Мама твоя в больнице успела полежать из-за переживаний… Вика, сколько ты собиралась жить в том жутком доме? Хотя бы по телефону позвонила маме и сказала, что, по крайней мере, жива. Сказать, что ты была в безопасности, я не могу.

— Я хотела позвонить маме, но все как-то не получалось. А из Минска я собиралась уехать через пару дней в Могилев. Я хотела все забыть, все пережить, что мне предложат.

— А что тебе предлагали?

— Выйти замуж за парня. Вы не удивляйтесь, он цыган — у них нормально, когда девушка выходит замуж в 13-14 лет.

— Но ты-то не цыганка… Как собираешься дальше жить и что делать, если снова поссоришься с родными?

— Наверное, буду поступать учиться на парикмахера. А из дома, наверное, больше не убегу. Мне не понравилась такая жизнь, когда ходишь, негде ночевать…

Очень хотелось бы надеяться, что Вика говорит это искренне и также удивляется: сколько людей были заняты ее поисками. У меня же возникли сомнения в том, что Вика не смотрит телевизор. Уйдя из дома, девочка выбросила свою белую куртку и сапожки, растиражированные в приметах, и переоделась в черное пальто и такие же сапоги подруги. Также и другими вещами обменивалась с Катей — вообще это нормальная «девичья» практика. Однако не каждый беглый жулик догадается переодеться. К слову, уходя из дома, Вика предусмотрительно прихватила косметичку и даже зубную щетку.

Вместе с сыщиками я пытались убедить Вику, что убегать из дома — не лучшее решение проблем. Надо учиться разговаривать с мамой, сестрой, находить общий язык, слышать друг друга. Но услышала ли она нас?